12 апреля. Ближе к половине шестого вечера. Захожу в эфирку Нового радио. Пригласили на марафон. Диджей кому-то по телефону: перелом основания черепа, перелом рук, ног, разрыв барабанной перепонки… да без сознания, на аппарате искусственного дыхания… Врачи не берутся прогнозировать… Сотрудница радио попала практически в эпицентр взрыва в метро… Сажусь к микрофону. Говорю, что со вчерашнего дня не могу отделаться от чувства нереальности происходящего. Сочувствую семьям погибших, желаю скорее поправиться раненым… Понимаю, что я реально пока до конца не осознаю, что кровь, скорые, МЧС, слезы, копоть – не новости НТВ, не картинка Еuronews, не репортаж про "где-то там и про кого-то там, кто, конечно, тоже люди и кого, конечно, тоже жалко, но вот так устроен мир". Оказывается, метро Октябрьская тоже может стать частью такого мира. Мира, который для нас теперь навсегда изменился. Изменился, потому что можно войти погожим апрельским вечерком в метро в хорошем настроении, с мыслями о том, что надо бы скорее доехать: она же будет звонить, а в метро сигнал плохой… и никогда больше не выйти…
Приехал домой. Сел писать пост. Не устоял перед искушением ввязаться в негласное соревнование по написанию конспирологических эссе на тему "Кто виноват. Кому было выгодно и тп…" Накатал 2 страницы… Перечитал… "Капитан очевидность", – как сказала бы моя дочка. Только ленивый не связал воедино события последних месяцев и не высказал версии про спецслужбы… По заказу ли власти или чтобы ее подставить – не важно! Главное, мы теперь знаем, что с нами ЭТО теперь могут делать…
Купил цветы, свечи, поехал на Октябрьскую. Около половины одиннадцатого вечера. Народу еще много. Стою, гляжу на стенд с лицами погибших. Озаботили родственников сдать по фотографии. На всех спокойные веселые выражения… А где-то в это же время медленно сползают от шока к отчаянию и безысходности домашние, сидя на стульях вокруг гробов… Такое впечатление, что люди вокруг дышат синхронно или не дышат вообще. Тихо-тихо. Уже не население. Уже народ. Потому что касается всех. Потому что "зыбкое единодушие войны", как в английской литературе.
Хорошо, что не "запостил" свои конспирологические выкладки. Стоя перед портретами в свете свечей, понимаешь, что не важны они, что ничего это не поменяет ни в судьбах погибших, ни в судьбах раненых. Понимаешь, что при любом раскладе, уже никак не повлияет это на изменения, что сейчас произошли и еще произойдут в нас. Народ за сутки стал взрослее. Надолго ли? Не знаю. Но знаю, что прочитана и аккуратно закрыта большая, с золотым тиснением и цветными иллюстрациями, книга "Стабильность и безопасность". Реальная жизнь оказалась сложнее…
Хорошо, что не "запостил"… В такие дни каждый таксист – политический аналитик. Но, дорогие сограждане, все это оскверняет память погибших, давайте повременим с этим, ну хотя бы не сегодня. Потому что, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, это личное горе конкретных людей. И, самое страшное, что именно об этом всегда забывают в первую очередь. Фотографии со стенда на Октябрьской через год перекочуют на кладбищенские памятники. Но гораздо раньше они появятся на хоругвях и знаменах. Кто бы это ни сотворил с нами, правду, как подсказывает история, мы редко узнаем. Каждый останется при своем мнении и каждый продолжит бороться с тем, с кем боролся и раньше. Кто-то "во имя", кто-то "против". Кто бы это ни сделал, ВСЕ используют это в своих целях. Одни бросятся искать внешнего (внутреннего) врага. Другие сделают пиар на крови. Русские вот подбросили версию, что, мол, грузины это, за то, что мы де не ввели безвизовый режим с ними. Журналисты в больницах уже сейчас тычут объективами в заплаканные лица родственников раненых… А чего мы хотим? Событие общественного значения. Но не дай нам Бог в момент личной утраты оказаться в центре всеобщего внимания и официального сочувствия, которое мало чем отличается от равнодушия. Потому что у целого народа бывает траур и акции солидарности, а горе, невыносимая, раздирающая боль утраты, тупая, постоянная, которая не отпускает, бывает у конкретных людей из плоти и крови. Поэтому большое спасибо тем, кто проявляет реальное милосердие. Социальным службам, докторам, всем, кто переводит деньги на благотворительные счета.
И ГЛАВНОЕ. Чем бы все это ни оказалось на самом деле, цели просты. Мы окончательно должны превратиться в бобров и всей нацией отправиться жить в болота. Общество сейчас пребывает в неустойчивом равновесии, в состоянии, когда можно согнуться еще больше, но можно и разогнуться. В такие дни легче взглянуть на себя со стороны и перестать искать вокруг тех, кто во всем виноват и кто решит наши проблемы, кто даст нам дешевый бензин, гречку и валюту. "Называть деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно называть рабов рабами", – привет из японской классики. Не нужно мне рассказывать про "низы и верхи", про психологию масс, общество взрослеет тогда, когда каждый индивид лично проникается его проблемами и чувствует ответственность за них. Выдавливание из себя раба – работа индивидуальная, а не массовая. Борьба с самим собой. Вовремя одернуть руку и НЕ написать: "Я хочу уехать отсюда". Потому что спровоцировать такую позицию – тоже одна из целей теракта. Недавно попалась заметка, где Сергей Михалок удачно сравнил Беларусь с обществом из книжки Оруэлла. Подписываюсь. Подошла бы, видимо, любая антиутопия. И Брэдбери, и Воннегут. Все это характеристики государства. А мне вот вспомнилась пьеса "Жиды города Питера" Стругацких, там уже о нас самих, а не о государстве… О нас ДО теракта.
Ближе к полночи. Опять прохожу мимо Октябрьской. Уже почти никого. Только испанская съемочная группа делает репортаж на фоне горящих свечей. Тут же, рядом, в подвальчике казино. Приоткрыта дверь. Играют люди… Жизнь продолжается… Но горе все равно сплачивает людей, делает их взрослее и мудрее. Потому что, как известно, все, что нас не убьет, – сделает сильнее. Книга сказок отправляется на полку. Давайте читать взрослые книжки.
Да упокоятся с миром заплатившие цену за наше взросление.
Во имя их памяти мы должны бороться со страхом, должны оставаться здесь и продолжать ездить в метро…
